Цап.
Трус, жалкий трус. Так, пожалуй, можно было бы назвать тебя, услышав историю этой короткой и бессмысленной жизни - но её никто не услышит, на устах очевидцев кровавая печать и мольба в глазах. Я говорю, что ты трус, мерзавец и предатель, глядя в равнодушные глаза чужаков. Я шепчу "папа", когда они отворачиваются.

Лоза.
Тише, тише, ещё тише, так, будто бы пёрышко касается водной глади,оставляя ровные круги. Ты стоишь за спиной, ты молишь своих богов обо мне, ты ангел, обнимающий меня, грешника, своими шёлковыми крыльями. Не-у-хо-ди.

Чёрт-его-знает.
Странно. Сотни серых и бесцветных теней, сотни незнакомых знакомцев и ты, такой же как и остальные, но язык не поворачивается бросить "серый" в твою сторону. Социальная лестница - штука шаткая, и как бы прочно ты не стоял на её вершине, шанс упасть безумно велик. И, знаешь, я постараюсь быть в толпе тех, кто поймает тебя при падении. Просто потому, что ты этого достоин.

Орлица.
Дети - глупцы и безумцы, ветер в ушах и голове, он исчезает с порогом, перешагивая через который мы лишаемся сказочной простоты. Я плевать хотел на всё вокруг, но, знаешь, с тобой теплее, чем с другими. Наверное, потому, что ветер в твоей голове сменился ровным пламенем.

Перуника.
Мама говорила в детстве, что старейшины, над которыми ночами стоят все воины племени, просто засыпают и во сне отправляются к Звёздам. Я не верю, что эти холодные точки вернут мне моих сказочников. Как бы ты не насмехалась надо мной, как бы не злила - не засыпай, никогда. Пожалуйста.